Степан Шешковский - тайный советник и "кнутобоец"

[DetectiveNews 66]

     Степан Иванович Шешковский заведовал Тайной экспедицией при Сенате во времена Екатерины II и занимался сыском. Он был тайным советником, генерал-лейтенантом статской службы и выслужил свой чин умом и горбом. Службу Степан Иванович начал приказным недорослем в канцелярии набора драгунских лошадей Сибирского приказа. Отец его был мелкой канцелярской сошкой, даже не личным дворянином. Сидеть бы Степану Ивановичу за канцелярским столом и кормиться мелкими взятками, но он взял свою судьбу в собственные руки. Безродный и нищий Шешковский начал есть горький хлеб канцелярской крысы 10 лет от роду. В 13 лет его на несколько месяцев прикомандировали к Тайной канцелярии, и ему страшно понравилось переписывать протоколы допросов. Мальчик присматривался к тому, как вели следствие подчиненные начальника канцелярии Тайных розыскных дел, страшного генерал-аншефа Андрея Ушакова. Ему полюбился сырой воздух подвалов, скрип дыбы и запах горящих березовых веников. В 16 лет он сбежал из Сибирского приказа в Петербург - его объявили в розыск, но он сумел прибиться к Тайной канцелярии и определился на службу в ее московский филиал.  

Дом, где работал Степан Шешковский, стоял на Мясницкой, и его снесли только в начале прошлого века. В сводчатых подвалах, бывших камерах и пыточных жили мелкие служащие консистории - учреждения, при помощи которого архиерей управлял епархией. Когда каменную клеть использовали по назначению, в доме на Мясницкой вовсю свистели кнуты - непременным атрибутом допроса была пытка. Вести следствие по-другому сотрудники Тайной канцелярии не умели. 

     На дворе стояли 1740-е годы, и Российская империя, в отличие, к примеру, от Франции, где тайной правительственной агентурой было пронизано все, не была полицейским государством. Людей в Тайной канцелярии служило мало, платили им немного, секретной агентуры не имелось вовсе. Но система работала, и ее пружиной был донос.

 

     Степан Шешковский быстро делал карьеру. В 1757 году, всего лишь в 30 лет, он стал секретарем Тайной канцелярии, на престоле в то время сидела "кроткия сердцем Елизавет Петровна". Его стремительная карьера неудивительна. XVIII век был временем политической нестабильности, секретной службе требовались дельные люди. И Елизавета Петровна, и Екатерина II пришли к власти в результате военных мятежей, от нового переворота могла защитить лишь тайная полиция. Военные составляли немалую часть заключенных Тайной канцелярии. В Петербурге говорили, что Шешковский начинал допрос с удара под подбородок так, что у человека сразу вылетали зубы. Но таких удальцов в Тайной канцелярии служило много, а Шешковский был один - за это его и ценили.  

     Прослужив секретарем Тайной канцелярии до уничтожения её Петром III 7 (18) февраля 1762 г., Шешковский за это время успел приобрести настолько сильные связи, что даже самое уничтожение Тайной канцелярии послужило лишь ему на пользу — он был назначен секретарем Сената. Императрица Екатерина II, хотя и подтвердила по вступлении своем на престол указ об уничтожении Тайной канцелярии, но вслед за тем, без всякого указа, при Сенате возникла тайная экспедиция, ничем не уступавшая Тайной канцелярии. Приобретя уже давно репутацию ловкого сыщика, способного к тайным розыскам, Шешковский оказался весьма нужным человеком в первые годы царствования императрицы Екатерины II, когда возникло множество дел, требовавших услуг именно таких людей. Все это дало ему возможность вскоре сделаться известным самой императрице, которая и стала поручать ему производить розыски по важнейшим делам. Так в 1763 году он находился при допросе Арсения Мацеевича, производившемся в присутствии самой Екатерины, графа Орлова и генерал-прокурора Глебова. В следующем году он производил розыски по делу Мировича и за выказанные им в этом деле заслуги был произведен в надворные советники. Продолжая числиться в 1 департаменте Правительствующего сената, Шешковский, кажется, с самого возникновения тайной экспедиции состоял при ней.

     Произведённый в 1767 году в коллежские советники, Шешковский в то время уже занимал должность обер-секретаря Правительствующего сената и был вообще на виду, причем императрица Екатерина II настолько хорошо была осведомлена о его способностях и деятельности, что отзывалась о нём, как о чиновнике, имеющем «особливый дар производить следственные дела», почему после поимки Емельяна Пугачева писала генерал-майору Павлу Потемкину, что отправляет к нему в Москву Шешковского, «который особливый дар имеет с простыми людьми и всегда весьма удачно разбирал и до точности доводил труднейшие разбирательства». Отправившись в начале октября 1774 года в Москву, Шешковский явился там князю Михаилу Волконскому, причём последний передал ему собственноручное письмо императрицы, заключавшее вероятно наставления к ведению предстоящего следствия. Как только привезли Пугачева (5 (16 ноября) того же года) в Москву, Шешковскому тотчас же пришлось приступить к делу. Работа осложнялась особенно тем, что императрица Екатерина II непременно требовала, чтобы Пугачёв был расспрошен «от дня рождения его», и чтобы было произведено в ясность и «досконально узнаны все кроющиеся плутни, от кого родились и кем производимы и вымышлены были». По свидетельству князя Волконского Шешковский «писал день и ночь злодеев историю», и в середине декабря следствие было окончено. Императрица осталась вполне довольна произведённым следствием, и главный следователь Шешковский за свои труды в награду был произведён 8 (19) декабря 1775 года в статские советники. По свидетельству современников Шешковский вместе со священником сопровождал Пугачёва к месту казни.

     Не успев отдохнуть от работы во время следствия по Пугачёвскому делу, Шешковский вскоре вынужден был снова приняться за следствие. На этот раз порученное ему для расследование дело, хотя и не имело никакого политического интереса, но зато лично касалось Екатерины, а потому и считалось весьма важным. Оно заключалось в том, что в Петербурге стали появляться на императрицу карикатуры и пасквили. Шешковскому поручено было во что бы то ни стало разыскать их автора. В это время у Шешковского в руках перебывало несколько придворных дам, причём некоторые из них, как, например, фрейлина графиня А. А. Эльмпт и графиня Е.П.Бутурлина, были допрошены с пристрастием. Затем Шешковскому было поручено «слегка телесно наказать» генерал-майоршу M. Д. Кожину и произвести розыски ещё по некоторым делам, что ещё более приблизило его к Екатерине II, и 1 января 1781 года она пожаловала его в действительные статские советники и сделала почти независимым от генерал-прокурора. Из других известных дел конца царствования Екатерины II, которые поручались Шешковскому, была командировка в 1784 году в Москву для допроса Натальи Пассек, просившей императрицу выслушать от неё очень важное дело. Затем в 1788 году он производил следствие по доносу на иркутского наместника Якобия. В этом деле Шешковский почему-то старался обвинить Якобия, и последний был оправдан лишь благодаря энергичному заступничеству Гавриила Державина. Наконец, в 1789 году он допрашивал Александра Радищева, в следующем году производил следствие по делу секретаря государственной Коллегии иностранных дел надворного советника Вальца, обвинявшегося в сношениях с иностранными министрами.

     Все эти дела давали возможность Шешковскому отличиться пред Екатериной II, и последняя щедро награждала его труды по тайной экспедиции и пожаловала ему орден Святого Владимира 2-й степени, а в 1791 году произвела в тайные советники. Последней для него наградой императрицы была пожалованная ему пенсия по 2000 рублей в год.

     Вообще положение Шешковского при дворе было настолько влиятельное, что многие высшие государственные сановники нередко заискивали перед ним, добивались его дружбы. Зато люди независимые и смелые относились к нему с нескрываемым презрением. Так, обычным приветствием Потемкина Шешковскому был вопрос: «Каково кнутобойничаешь, Степан Иванович?», — на что последний отвечал с присущим ему подобострастием: «Помаленечку, ваша светлость!».

     Екатерина II не любила допросы с пристрастием. В начале своего царствования она хотела отменить пытку, но воспротивились дворянские депутаты из собранной для разработки нового свода законов Уложенной комиссии. Как это возможно, когда на каждом шагу грабежи и убийства и опасность подстерегает за воротами собственного дома?  Нравы и в самом деле были страшные, и сами дворяне порой не сильно отличались от разбойников. Но все изменилось необыкновенно быстро: уже через поколение Степан Иванович Шешковский стал чем-то вроде чудища из страшной сказки. Его преемник Александр Макаров обходился без рукоприкладства, разговаривал вежливо, заглядывая в глаза, и порой подследственным казалось, что на них наворачивались слезы. Когда симпатичных ему людей приговаривали к кнуту, он договаривался с палачом, чтобы тот бил не больно. Чувствительный Александр I вовсе отменил пытку и упразднил Тайную экспедицию. С тех пор прошло не так много времени, но никому и в голову не приходило, что собиравшихся истребить императорское семейство декабристов можно пытать. По историческим меркам это случилось стремительно. 

Как тайного советника выпороли

     Говорили, что в кабинете тайного советника Шешковского было особое кресло. Он усаживал в него своих гостей, нажимал на кнопку, кресло опускалось вниз так, что над полом оставалась одна голова. Несчастного секли, а Шешковский вел допрос. Говорили и о том, что один из его собеседников усадил в кресло самого Шешковского и нажал на кнопку. Оно поехало вниз, со Степана Ивановича спустили штаны и крепко его выпороли. Лучше запомнить его таким: человек, о смерти которого пожалели только жена и начальство, другого не стоит. 

     Но зато там, где он чувствовал свою силу, Шешковский умел наводить страх. Одно его имя нередко пугало арестованных. Радищев, например, арестованный за своё сочинение «Путешествие из Петербурга в Москву» и привезённый к главнокомандующему в Петербурге графу Якову Брюсу, когда услышал, что туда же явился человек «от Шешковского», то при одном ненавистном для всей России имени этом упал в обморок. Также он вёл в 1791 г. дело драматурга Княжнина .

     Шешковский скончался в Санкт-Петербурге в 1794 году . Два месяца спустя после его смерти генерал-прокурор Александр Самойлов уведомил вдову его, что её императорское величество, помня ревностную службу покойного супруга её, высочайшую свою милость соизволила продлить и на оставшееся его семейство всемилостивейше повелела выдать ей с детьми 10 000 рублей. 

По материалам https://rg.ru/ 

 https://ru.wikipedia.org/wiki/